Мы уже привыкли к пророческой роли искусства: художник заглядывает дальше вперед, нежели политик.А сколько ржавых коек и кроватей на улицах столпилось в эти дни! Вокруг развалин горбились они, бессмысленно пытаясь прикрывать их. Костлявый их, угрюмый хоровод кружил везде, где рыли огород … И просто так толпились тут и там на набережной,— черные, нагие, как будто б отдыхала по ночам на них сама врагиня Дистрофия.

Ольга Берггольц

На Европу надвигался Армагеддон. Фашисты в Италии, во главе с Муссолини, воспользовавшись хаосом, царившим в стране, пришли к власти. Германии пришлось столкнуться с еще большим злом — национал-социалистами (нацистами), которые во главе с Гитлером захватили Австрию и Рейнскую область — и это было только начало. В Гражданской войне 1936—1939 годов в Испании участвовало много иностранных добровольцев. Эти молодые идеалисты, интеллектуалы и искатели приключений пошли воевать в интербригадах, не желая дать возможность Франко, которому помогали фашисты, свергнуть законно избранное республиканское правительство. Советская Россия (чей образ начал было тускнеть по мере того, как Сталин приобретал репутацию современного Ивана Грозного) несколько восстановила к себе доверие активной помощью республиканцам, хотя и заставила задуматься о последствиях этой помощи. Немецкая авиация совершила массовое убийство невинного населения в баскском городке — это преступление против человечества Пикассо навеки заклеймил в своей одноименной картине.
Символом политики «умиротворения» гитлеровского разбоя стала патетическая фигура Невиля Чемберлена. Этот британский премьер-министр вернулся с конференции, в которой приняли участие Франция, Великобритания, Италия и 1ермания, потрясая листком бумаги с подписью Гитлера, и заявил: «Я привез мир для нашего поколения». Вторжение Гитлера в Чехословакию, а Муссолини в Албанию поколебало эту прекраснодушную уверенность. Последующие события великолепно описал Г Дж. Уэллс в своей «Краткой истории мира»: Британское правительство наконец поняло, к чему идет дело. (Французы были парализованы; другие европейские государства были бессильны; Соединенные Штаты все еще жили иллюзиями.) Можно было рассчитывать лишь на одного серьезного союзника — Россию, вызывавшую особую ненависть Гитлера и самые яростные его нападки. Британия с неохотой направила в Москву миссию во главе с незначительным чиновником, чтобы в последний момент успеть заключить договор о союзе.
Но Сталин давно похоронил основные принципы русской революции и не имел особых возражений против договора с нацистами. Он рассматривал нацистов и Запад как двух просителей, домогающихся его благосклонности; Гитлер, который, несмотря на все свои мании, был гораздо более умным политиком, сумел предложить ему более выгодные условия. Расчет Гитлера был прост. Германия, расположенная между Францией и Россией, а на морях сильно уступавшая Англии, напоминала орех, зажатый в щипцах. Нейтрализовав Россию, Германия бы себя обезопасила. С Россией можно было разделаться позже. Но знания географии у Сталина было не больше, чем политической принципиальности; вызвав полный шок у всего мира и даже у многих коммунистов, коммунистическая Россия подписала пакт с нацистской Германией. Его подробности не были известны и, возможно, не будут известны никогда, но вскоре стало ясно, что среди его условий был новый раздел Польши. В первый день сентября 1939 года, зная, что союз этой страны с Францией и Британией приведет к новой мировой войне, Гитлер напал на Польшу.
Гитлер напал на Россию лишь в июне 1941 года. За это время Сталин успел свести старые счеты. 20 августа 1940 года по его приказу был убит Лев Троцкий, живший в изгнании в Мексике; на столе убитого лежала незаконченная биография Сталина, которого он еще в 1926 году называл «могильщиком революции». В самой России волна репрессий пошла на спад, и Сталин стал уделять основное внимание внешней политике.
Жестокая война с Финляндией (благодаря которой Россия приумножила свою территорию) и экспансия в Румынию, как и последующие столкновения интересов на Балканах, не устраивали Гитлера. Говорят, что когда война с Германией наконец началась, она застала врасплох в основном народ России, а отнюдь не политиков, которые уже давно считали ее неизбежной.
В годы перед второй мировой войной не было недостатка в серьезных и трагических музыкальных произведениях. Мы уже привыкли к пророческой роли искусства: художник заглядывает дальше вперед, нежели политик. Еще в 1924 году последние страницы Седьмой симфонии Сибелиуса были полны мрачного и отрешенного стоицизма; действие исполненного сочувствия к человеку «Воццека» Берга (задуманного как единое симфоническое целое) происходило в кошмарном мире преследований и безумия.
В том же 1934 году, когда Шостакович начал работу над полной катаклизмов Четвертой симфонией, Берг (незадолго до смерти) завершил свой мрачный концерт для скрипки, назвав его Реквиемом «памяти ангела». Тогда же в Англии Уолтон написал исполненную раздражения и протеста Первую симфонию (и увяз — понятно почему! — в финале), а Вогэн Уильяме завершил свою бурную Четвертую. Барток также с середины и до конца тридцатых годов писал беспросветно мрачные произведения (среди них «Музыка для струнных, ударных инструментов и челесты» и Шестой квартет 1939 года с полным безнадежности финалом). Хиндемит и Шенберг были вынуждены покинуть гитлеровскую Германию — и Шенберг в американской эмиграции писал музыку, полную темных предчувствий катастрофы,— сразу вспоминаются, например, мрачное начало Концерта для скрипки, танец вокруг Златого тельца в «Моисее и Аароне», зловещее повторение ми бемоль минора во Второй камерной симфонии.
Как стать счастливым в браке. Ставки на спорт. Время вперед! Семейный адвокат.