Кюи было нелегко разобраться в достоинствах и недостатках того или иного произведения.Кюи было нелегко разобраться в достоинствах и недостатках того или иного произведения. Юноша искренне восхищался каждой вновь услышанной в театре оперой, казавшейся ему тогда самой лучшей в мире. Он был просто ошеломлен музыкой и исполнением «Гугенотов» Мейербера. Этот композитор на короткое время стал его кумиром. Как вспоминал сам Цезарь, он даже «заставил себя восхищаться „Северной звездой», ибо при известной настойчивости и с предвзятыми идеями можно заставить себя полюбить или возненавидеть все, что угодно. И только потом, когда вследствие особенно благоприятных обстоятельств (знакомство с М. А. Балакиревым) мне удалось широко познакомиться со всеобщей музыкальной литературой и композиторы и их произведения заняли в моем понимании им подобающие места, и …без труда отделил у Мейербера мишуру от золота». Но это случится позже, уже во второй половине 50-х годов, в первой же половине этого десятилетия Цезарь с жадностью впитывал разнообразные музыкальные впечатления. Музыка в исполнении отличных певцов, хора и оркестра, богатое художественное оформление спектаклей, сама праздничная атмосфера театра — все это ему было в новинку, все представлялось значительным и прекрасным. Юношеские впечатления, осмысленные острым, пытливым умом, дали впоследствии богатую пищу для формирования Кюи как композитора и критика.
Однако ни растущий интерес Цезаря к музыке, ни впечатления от спектаклей в Большом театре, ни музицирование, хотя и урывками — в гостях у братьев по воскресеньям,— не отвлекали его от учебы. Уже в это время начало исподволь формироваться умение одновременно сочетать такие столь разнородные виды деятельности, как военное дело и музыка. Конечно, музыка в жизни будущего офицера занимала еще скромное место, но тенденция эта все же начала проглядываться…
Помимо военных дисциплин (в младших классах изучалась полевая фортификация, в старших — военные сообщения и долговременная фортификация), в Инженерном училище были и общеобразовательные предметы, в частности история и литература. Но занятия проходили на невысоком уровне, что вполне соответствовало официальному духу последних лет двадцатилетнего царствования Николая I.
Младший товарищ Цезаря по училищу, впоследствии довольно известный драматург и либреттист Виктор Крылов (он печатался под псевдонимом Виктор Александров), в своих воспоминаниях о днях учебы в Главном инженерном училище дал живую зарисовку занятий по гуманитарным предметам: «История преподавалась кратко, лживо и темно, литература еще хуже. О Гоголе, даже о Пушкине мы только слышали кое-что на плохих лекциях литературы, но самих произведений их почти не читали; новые издания их сочинений не разрешались, а старые совсем исчезли из продажи… О прогрессивном движении журналистики, о Белинском, Тургеневе, Герцене и не поминалось— Прелодаватели знакомили нас с начатками литературы, с придворными классиками французского короля Людовика XIV, но тщательно избегали всего, что было недостаточно монархично».
Любимым занятием воспитанников училища было участие в летних маневрах, проходивших вначале недалеко от Петергофа, а позже перенесенных под Усть-Ижору, где поблизости располагался саперный лагерь, что делало практические занятия более эффективными. «Кондукторы на маневрах собирали лодки (понтоны) из готовых деревянных рам, обтягиваемых непромокаемой парусиной, спускали их на воду, настилали на них мосты. Это дело было для кондукторов самое приятное из всего лагерного учения, тут они чувствовали свое некоторое превосходство над остальным фронтом».