Книги о Шопене — мое любимое чтение. Они доставляют мне удовольствие, хотя в то же время большинство из них вызывает и чувство неудовлетворения А теперь появилась возможность скачивать книги pdf. Во всех работах о Шопене, прочитанных мной, недостаток — отсутствие соразмерности, столь значительное, что, право, я часто испытывал искушение изменить клавиатуре и сесть за стол, чтобы самому написать о любимом композиторе. Особый протест вызывает склонность большинства биографов пренебрегать его детством и юностью.
Шопен — несомненный образец раннего развития. Его натура духовно сформировалась к двадцатилетнему возрасту. Остальная жизнь была поиском артистического совершенствования.
Факт, на который я хочу обратить внимание, очевиден не только потому, что к двадцати годам он написал два концерта, первые этюды, наброски первого скерцо и первую балладу. Вся цельная натура Шопена сформировалась в годы юности, все его произведения написаны на основе лет, проведенных в Польше. Любовь к Польше оставалась неиссякаемым источником его вдохновения, смыслом всей его жизни.
Каждый, кто любит Шопена, испытывает досаду от того, что биографы очень мало говорят о периоде его формирования. В биографии, написанной Ги де Пурта-лесом, великолепной во всех других отношениях, годам юности Шопена отведено меньше двадцати страниц. Не удивлюсь, если все, кто интересуются Шопеном, испытают из-за этого пробела то же неудовлетворение, что и я.
Артур Хедли, английский биограф Шопена, научился говорить по-польски, провел некоторое время в Польше, чтобы познакомиться с естественным окружением композитора. Но даже Хедли не мог постигнуть всего до конца, ибо он не был поляком.
Вот почему все, кто любят Шопена, встретят с удовлетворением книгу К. Виржинского, отличающуюся от других книг тем, что автор дал подробное и красочное повествование о юности и ранней зрелости, всегда звучащих в мелодиях Шопена. Семья, друзья, школа, природа Польши — все это развертывается перед глазами как живая яркая картина. Я был так поглощен книгой, что потерял всякое чувство времени, следуя по страницам жизни Шопена, по этому трагически короткому, но удивительно волнующему описанию горя, борьбы и редких моментов счастья
Шопена как человека и артиста в широких кругах обычно интерпретируют неправильно: Шопен как человек — воплощение слабости, Шопен-артист — неистовый романтик. В конце концов, стало привычным представлять Шопена изнеженным, очаровательным человеком, хрупким отшельником, носившим свою грусть и тоску из салона в салон, болезненным артистом, чрезвычайно впечатлительным, подверженным частой смене настроений, рабом сильных эмоциональных переживаний. Неверный образ!
«…L\’ami angelique»,— как Делакруа назвал Шопена, был полноправным мужчиной: несмотря на всю деликатность и восприимчивость, на впечатление изнеженности, он обладал твердым характером, недюжинной силой и выносливостью. Можно надеяться, что по портрету, нарисованному в книге Виржинского, образ Шопе* на как принца таинственного романтического царства, как идола сентиментальных молодых женщин, как призрака, пишущего ноктюрны при лунном свете, отойдет в область легенд.
Для меня рассуждать о музыке Шопена — значит признаться в самой большой любви. Я взволнован, сосредоточен и счастлив. Но мою любовь часто одевают в одежды романтизма и толкуют совершенно превратно, Я не могу не протестовать.
Шопен считал многих романтиков своими друзьями, однако в своем искусстве он сохранил свободу от романтизма Его раздражали романтические проявления, самоанализ, тенденция литературного истолкования музыки Всему этому он противопоставлял скрупулезную самодисциплину, чисто музыкальное содержание и классические формы Ни одно сочинение из двадцати четырех прелюдий, двадцати четырех этюдов, четырех баллад, четырех скерцо не имеет литературной программы Когда английские издатели добавили к его произведениям искусственные названия, он был вне себя от гнева.
Склонность Шумана к литературе казалась ему нелепой, шумная беспорядочность внушала отвращение. Он мало уважал Листа как композитора. Даже Бетховен, предшественник романтизма, оставался для него гением, которым он восхищался на расстоянии.
Горячо и страстно любил он Моцарта Обожал его всю жизнь за чистоту, уравновешенность, завершенность формы произведений, изящество в выражении чувств, без употребления чуждых музыке приемов. Бах внушал Шопену почти религиозное благоговение Он играл Баха, как люди читают молитвы. Его затаенной мечтой было достигнуть уровня Баха.
Этих предпочтений и антипатий уже вполне достаточно, чтобы показать, что Шопена нельзя отнести к категории романтической в общепринятом смысле этого термина Его истинное место в музыкальном искусстве определяет инструмент, сущность которого он открыл миру и при помощи которого открыл мир. Шопен — революционер традиционной фортепианной музыки, создавший новое искусство клавиатуры. Вместо старых правил он ввел свои принципы, и его изобразительный романтизм был в то же время и оригинальным классицизмом
Конечно, и до того времени фортепиано имело солидную историю, созданную музыкой Бетховена, Шуберта, Вебера, но лишь Шопен нашел душу, поэзию рояля и облек ее в уникальную форму В период фортепианных переложений, когда на фортепиано обычно играли сочинения, задуманные в духе оркестровом, вокальном или камерном, Шопен создавал подлинную фортепианную музыку. Его композиции рождены роялем и предназначены для рояля. Все попытки переложить их для других инструментов проваливались или искажали сочинения.
Шопен был Просперо фортепиано, очаровавшим инструмент и преобразившим его.
Как же все это произошло? Прежде всего он заставил фортепиано петь. Эта идея не была абстрактным изобретением, рожденным случайно. С детства у него осталась любовь к опере, особенно итальянской; он стал знатоком вокальной музыки и мог бы стать выдающимся учителем пения. Инстинктивно он понимал: мелодия, чтобы не звучать механически, должна дышать, как человеческий голос. И он заставил фортепиано петь.
Так появилось его знаменитое tempo rubato. Он применял его не совсем обычным образом, когда хотел, чтобы произведение дышало; притом он не терял из вида структуру произведения и не переступал его основы.
Шопен также обладал секретом применения педали. Этими знаниями он открыл огромный неисследованный мир новых звуков и вибраций, Он сменял звуки, как краски на палитре, и под его руками рождались цветы, которые прежде никто не мог даже вообразить Он разработал собственную алхимию звуков, шел на риск неожиданных комбинаций, создавая гармонии необычной свежести и таким образом открывая новые горизонты музыкальной поэзии. Это вдохновило его последователей на дальнейшие открытия; Дебюсси больше других преуспел здесь, хотя и разрабатывал магические звуковые качества успешнее, нежели возможности музыкального выражения.
Шопен был гением, жившим для музыки, действовавшим в ней только силой своих сочинений, а не словесными заявлениями. Не разъясняя теорий, он разрушил схоластику укоренившихся фортепианных школ, в соответствии с которыми техническая беглость достигалась путем специфических движений рук, пальцев, локтей и т. д. В настоящее время никого не удивляет тот факт, что исполнение каждого выдающегося произведения не ограничено каким-нибудь одним техническим способом.Интерпретация сочинений Шопена трудна. Во время моих поездок по миру я встречался со многими талантливыми пианистами. Как правило, их игра соответствовала требованиям исполнения фуг Баха, удовлетворяла в сонатах Скарлатти, Моцарт и Бетховен звучали в хорошем стиле, но стоило им подойти к Шопену, как я бывал обычно разочарован. Мои юные друзья осваивали техническую сторону, но у них не было ключа к магии Шопена.
Шопен был заинтересован только в музыкальной идее, а трудности исполнения его произведений логически присущи его мысли. Отсюда вытекает иной взгляд На роль исполнителя. Я могу сыграть сорокаминутную «пиротехническую» сонату Листа и встать из-за фортепиано без усталости, в то время как исполнение самого короткого этюда Шопена вызывает у меня огромную трату энергии. Никогда не перестаю изумляться тому, какие величественные высоты артистического новаторства были достигнуты болезненным, хрупким человеком и всегда восхищаюсь силой его ума, его созидательной волей и чистотой музыкальных намерений. Прошло сто лет, но произведения Шопена не потеряли ни одной капли их жизненной силы. Как много великих имен забыто! Как много великих творений предано забвению, а фортепианная музыка Шопена все еще слышна во всем мире. Многое забыто о Калькбреннере, Тальберге, Мошелесе, Фильде и других современниках Шопена, а его имя с течением времени сверкает ярче и ярче.
Удивительно наблюдать: этот наиболее национальный композитор в то же время наиболее интернационален. Этот факт всегда занимал меня: ведь я играл мазурки в Китае, полонезы в Японии, баллады в Австралии, и в Южной Африке.
Чем объясняется быстрая способность к пониманию и необыкновенная любовь всех людей к Шопену? Думаю, это еще один из многих секретов Шопена: привлекательность—в непосредственности, в безграничном изобилии музыкальных мыслей и в том, что его индивидуальный язык в то же время универсален.
Один музыкант заметил, что если студент отлично изучил музыку Шопена, значит, он изучил оперы и симфонии почти полудюжины обычных композиторов.
Секрет Шопена был вновь найден Дебюсси и Равелем. У Шопена появилось немало последователей. Наиболее близкими были Скрябин и Шимановский. К сожалению, поздние мастера не остались верны пианистическому искусству Шопена. Шёнберг, Стравинский, Мийо, Барток, Онеггер, Прокофьев написали прекрасные сочинения, но они потеряли контакт с душой рояля. Для них он стал просто ударным инструментом, или чем-то похожим на ударный инструмент.
Возвращение к использованию всех потенциальных ресурсов фортепиано может получиться только в результате возвращения к «секретам» Шопена. Но сам Шопен всегда будет уникальным.
Откуда появился гений Шопена, как он сформировался — это еще одна часть секретов Шопена. С самого начала его музыка возникла из глубин его существа. Уже в первых юношеских работах, например в вариациях на тему «Дон-Жуана», можно почувствовать неповторимую индивидуальность. Он оставался верен своему любимому роялю и не подчинялся советам друзей, побуждавших его писать оперы, хотя в тот выдающийся оперный период искушение было настойчивым и преодолеть его было трудно. Он совершенствовал свое искусство, работая с упорным прилежанием, никогда не раскрывая всей силы вдохновения. Мир, в котором он жил вместе с произведениями, был похож для Шопена на зачарованный круг.
Когда меня спрашивают, как найти путь в этот зачарованный круг, как играть Шопена — в романтическом духе или в манере той школы, которая считает, что фортепиано только ударный инструмент,— я ищу ответ в самом Шопене. Его детальная четкость, экономия средств неотделимы от внутренней теплоты и глубокого чувства. С одной стороны — героизм, с полным отрицанием компромисса, с другой — высшая нежность и чувствительность: его мир во всем своем богатстве вращался между этими полюсами.

Как найти работу в Красноярске?

В период кризиса, многие люди теряют работу. Даже в большом городе найти хорошую работу подчас не просто. На территории города Красноярска находится более 17 тысяч предприятий, организаций, учреждений, из них 124 – промышленные предприятия. Ведущая отрасль промышленности города Красноярска – цветная металлургия. На нашем сайте — работа Красноярск — вы легко сможете найти себе достойную работу. Всего в городе производится более 30 тяжелых, легких, легирующих и редкоземельных металлов и элементов. Наиболее важные из них – алюминий, платина, золото. К числу наиболее крупных предприятий отрасли относятся Красноярский алюминиевый завод, красноярский завод цветных металлов и золота, акционерное общество «Сибсталь».