В конце 1886 года, когда мальчики вернулись в Москву и начались занятия в классе гармонии у Аренского, аранжировка была закончена. Зверев договорился, что Сергей и другой его пансионер, Михаил Пресман, сыграют на его квартире переложение Манфреда перед самим композитором. На Чайковского, вероятно, произвело впечатление мастерство тринадцатилетнего мальчика, а тот, в свою
очередь, должен был гордиться возможностью встречи со своим музыкальным кумиром в более непринужденной обстановке. Нам остается только догадываться об уровне сочинения Сергея, поскольку это первое оригинальное произведение Рахманинова было утеряно.
На следующее лето, в 1887 году, мальчики снова отправились в Крым. Михаил Пресман вспоминал позже, что во время одной из этих поездок Рахманинов написал свои первые самостоятельные пьесы:
…Он таинственно, выждав момент, когда никого, кроме меня, не было, подозвал меня к роялю и стал играть. Сыграв, он спросил меня:
—Ты не знаешь, что это?
—Нет,— говорю,— не знаю.
—А как,— спрашивает он,— тебе нравится этот органный пункт в басу при хроматизме в верхних голосах?
Получив удовлетворивший его ответ, он самодовольно сказал:
—Это я сам сочинил и посвящаю тебе эту пьесу.
Эта пьеса, какой бы она ни была, видимо, до нас не дошла, поскольку описание Пресмана не подходит ни к одному из ранних сочинений Рахманинова. Воспоминания Пресмана дают нам возможность узнать еще об одной особенности музыкального обучения мальчиков. Некоторые издатели публиковали оркестровые произведения в аранжировке не только для фортепианного дуэта, но и для игры в восемь рук на двух фортепиано. Б таких случаях Зверев приглашал к мальчикам четвертого пианиста. Иногда это была госпожа Белопольская, но Пресман вспоминает случай, когда для игры перед Танеевым, ректором консерватории, к ним присоединился один из учеников Зверева, Семен Самуэльсон.
Танеев был изумлен, когда мальчики подошли к фортепиано, чтобы сыграть Пятую симфонию Бетховена, без нот. Танеев поинтересовался, где же ноты. По словам Пресмана, «он положительно вскочил с места. Совершенно спокойно Зверев ответил: «Они играют наизусть». После исполнения Танеев никак не мог успокоиться и все твердил: «Да как же так?! Наизусть?!» Чтобы его окончательно «доконать», Зверев велел нам сыграть еще скерцо из Шестой (Пасторальной) симфонии Бетховена, что мы с таким же успехом и исполнили».
Ободренный отношением Чайковского к фортепианному дуэту по Манфреду и с воодушевлением окунувшись в изучение партитуры и занятия с Аренским, в феврале 1887 года Рахманинов завершил свое первое оркестровое произведение — Скерцо для оркестра, d-moll. Вероятно, он собирался сделать его частью большой симфонии, взяв при этом за образец Манфреда, поскольку скерцо в произведении Чайковского по своему легкому и изящному рисунку партий духовых и струнных инструментов схоже с пьесой Рахманинова. Однако скерцо Чайковского завершается одной из его самых волшебных код, а у Рахманинова — внезапным громким аккордом. Для первого оркестрового произведения оно написано на удивление уверенно и удачно: видно, что Рахманинов многому уже научился и не боялся писать быстро — на партитуре обозначены даты: 5 февраля — 21 февраля (18 февраля — 5 марта). Рахманинов так и не услышал этого своего произведения: премьера состоялась лишь 2 ноября 1945 года в Москве в исполнении оркестра под управлением Николая Аносова.
Скажем, кстати, и о том, что 29 января 1887 года в Лодзи, на территории находившейся под российским управлением Польши, родился Артур Рубинштейн (однофамилец братьев Рубинштейнов).
Весной 1887 года Рахманинов написал короткую пьесу для фортепиано. В 1934 году он восстановил ее по памяти и опубликовал в книге воспоминаний. Четырнадцатилетний подросток ощущал острую потребность создать свою первую композицию, и во время поездки со Зверевым в Крым летом 1887 года, вероятно, сочинил Четыре пьесы для фортепиано, оставшиеся неопубликованными при его жизни. Вскоре после начала нового учебного года, осенью 1887 года, он написал Три ноктюрна для фортепиано.
Теперь Рахманинов оказался в своей стихии. Его собственные композиции вкупе со все растущим мастерством пианиста и увеличивающимся багажом музыкальных знаний уже тогда позволяли назвать его выдающимся музыкантом. Под бдительным оком Зверева он делал неплохие успехи и по другим предметам и, даже вдали от семьи, должно быть, чувствовал себя гораздо более уверенно, чем при первом появлении в Москве.
На пасхальные каникулы 1888 года Зверев разрешил ему навестить тетушку, Варвару Сатину, жену Александра Сатина, сестру ушедшего из семьи отца. Он познакомился со своими двоюродными сестрами, одна из которых, Наталья, блистала недюжинными музыкальными способностями. Сергей, ставший теперь уверенным в себе пятнадцатилетним юношей, сразу распознал в Наталье родственную душу. Он вернулся в консерваторию для прохождения последнего семестра и перешел в класс своего кузена Александра Зилоти, ставшего преподавателем старших курсов.
Лучшие музыкальные школы Краснодара предлагают свои услуги.
Профессорам становилось ясно, что Рахманинов обладает истинным даром композитора, и ему разрешили в начале нового учебного года посещать класс свободной композиции, который вел Танеев, не оставляя при этом класса Зилоти. Он по-прежнему жил у Зверева. Рахманинов задумал написать оперу Эсмеральда по роману Виктора Гюго Собор Парижской богоматери. Опера осталась незавершенной, но вступление к первому акту и отдельные фрагменты третьего акта сохранились в виде фортепианной партитуры, датируемой 17/30 октября 1888 года.