Первое исполнение скерцо состоялось в декабре 1859 года в четвертом концерте недавно созданного Русского музыкального общества.Первое исполнение скерцо состоялось в декабре 1859 года в четвертом концерте недавно созданного Русского музыкального общества. Оркестром дирижировал выдающийся пианист и дирижер, известный композитор Антон Григорьевич Рубинштейн. Репетиции оркестра, праздничная, торжественная обстановка симфонического концерта — сколько новых волнений, радостных и тревожных одновременно, пережил дебютант! Ведь это было самое первое, а значит, и наиболее памятное и волнующее для Кюи исполнение его произведения симфоническим оркестром в публичном концерте. О своих новых впечатлениях композитор вспоминал позднее: «Репетиции всегда были мне приятны: тут я спокойно слушал и относился критически к самому себе, сознавал, что мне удалось и что не удалось. Во время же публичного исполнения (каково бы оно ни было, удачное или неудачное) на первых порах я чувствовал непреодолимое желание провалиться сквозь землю…» Прошли долгие годы, наполненные поисками своего творческого идеала, отмеченные удачами и поражениями, признательностью многочисленных ценителей музыки и резкой критикой в печати, часто преувеличивающей действительно имеющиеся недостатки и не замечающей достоинств, прежде чем у Цезаря Антоновича, по его словам, «это чувство заменилось значительным спокойствием, иногда даже не без веселой улыбки, когда кто-либо из исполнителей сильно соврал, но, разумеется, не до полного искажения пьесы».
В начале 60-х годов окончательно завершилось формирование балакиревского кружка: в 1861 году состоялось знакомство Балакирева, Кюи и Мусоргского с юным воспитанником Морского корпуса Николаем Римским-Корсаковым, а в 1862 году к содружеству присоединился доктор медицины, адъюнкт-профессор по кафедре химии Медико-хирургической академии Александр Порфирьевич Бородин.
Получилось таким образом, что Римский-Кор-саков, влюбленный в музыку великого Глинки, автор нескольких пьесок и переложений, пришел в кружок как бы на место Гуссаковского, к тому времени уехавшего за границу. Как вспоминал впоследствии сам Николай Андреевич, он после первых же встреч был просто влюблен в Балакирева: «Талант его в моих глазах превосходил всякую границу возможного, а каждое его слово и суждение были для меня безусловной истиной». С восторгом смотрел юноша на уже столь опытных и многознающих, как ему представлялось, Кюи и Мусоргского. И хотя к ним он относился более сдержанно, нежели к Милию Алексеевичу, «но, во всяком случае, восхищение ими и привязанность к ним были весьма значительны».
Балакирев сразу же дал настоятельный совет, чтобы новый ученик немедленно приступил к сочинению симфонии. Работая над своим первым крупным произведением, Римский-Корсаков находился под сильнейшим влиянием Балакирева и Кюи, «старших» членов содружества. В частности, финал симфонии «был создан под влиянием симфонического Allegro Кюи, наигрывавшегося в те времена у Балакирева, из которого побочную партию впоследствии Кюи взял для рассказа Мак-Грегора в своем „Ратклифе»».
Однако столь плодотворное общение юноши со старшими друзьями-композиторами продолжалось недолго. Выпущенный 8 апреля 1862 года в гардемарины, Римский-Корсаков отправился, как полагалось тогда, в длительное кругосветное плавание на клипере «Алмаз», завершившееся только в 1865 году.
В отличие от юного Римского-Корсакова Бородин, познакомившийся с балакиревцами осенью 1862 года, был вполне сформировавшимся зрелым человеком. В 1858 году он успешно защитил докторскую диссертацию, после чего в течение нескольких лет совершенствовал свои познания в области химии в научных учреждениях Германии, Франции, Италии. Перед молодым ученым открылась ясная перспектива большой научной карьеры : стать профессором, получить кафедру, сказать свое новое слово в химии, глубоко любимой им с детства. Наконец, честолюбие, так свойственное молодым, подающим большие надежды ученым, должно было подсказывать, что сосредоточенность на одном предмете, упорный труд на избранном поприще откроют перед ним прямой и верный путь к научному успеху, а следовательно, к общественному признанию и материальному благополучию. Однако к этому времени Бородин, музыкальная одаренность которого проявилась еще в детском возрасте, был уже автором нескольких камерно-инструментальных произведений (два струнных и фортепианное трио, фортепианный квинтет), ряда пьес для фортепиано и романсов, написанных в стиле русских народных песен.